КНИГА ЭККЛЕЗИАСТ (КОЭЛЕТ)
 

Слова проповедника, сына Давидова, царя в Иерусалиме:
 
1.
 
Суета сует всё на свете, суета сует, суета –
все усилия бесполезны, и венчает надежды тщета.
Век за веком и род за родом тяжко трудится человек;
род уходит, и род приходит, а земля остаётся навек.
Солнце всходит, и солнце заходит,
                                             и опять на востоке встаёт,
ветер мчится на юг и на север, чтобы снова уйти в полёт,
чтоб, восток облетев и запад, возвратиться на круги свои;
и все реки стекают в море – но всё так же плывут корабли;
не наполнится море сверх меры и за край не выплеснет кладь,
и куда бежали реки, туда продолжают бежать.
Все заботы трудны, но тщетны – ни одна не оставит след:
не пресытятся уши звуком и глаза не насытит свет.
Всё, что будет, когда-то было, и не раз на стезе земной;
что творилось, то и творится, и нет нового под луной.
Кто-то скажет: – Смотри, вот новость! –
                                                   услыхав занятный рассказ,
a это уже случалось в те века, что прошли до нас.
И как мы не помним о прежнем, ушедшем в царство теней,
так не вспомнят о нашей жизни те, кто придёт поздней.
Я, царивший в Иерусалиме, жизнью всей и мудростью всей
постичь задумал под небом ход событий и суть вещей.
Мне, царю из Давидова рода, дал тяжёлую ношу Бог!
Видел я все дела под солнцем и в одном убедиться мог –
завершает любые деянья одинаково пустота:
все стремления - ловля ветра и усилия все – тщета.
Всё, что будет, когда-то было, но исчезло в пустынях лет;
распрямить кривизну невозможно и расчислить то, чего нет.
Суета сует всё на свете!  Сам себе я промолвил так:
вот я мудрость свою умножил, как зерно умножает злак;
стало сердце моё для знания, словно улей для роя пчёл, –
всех, кто был до меня над Израилем,
                                              я премудростью превзошёл.
Но сравнив безумье и мудрость, понял я на все времена,
что и это – пустое томленье, ибо участь у них одна:
рок и мудрому, и безумцу прерывает с насущным связь,
только мудрый уходит в печали, а глупец уходит смеясь.
В многой мудрости много скорби:
                                              больше знаю – сильней скорблю;
человек, умножающий знанье, умножает печаль свою.

2.
 
Взору сладостны и сердцу лепестки в садах весенних,
виноградных гроздей тяжесть, юных женщин красота.
Я сказал себе: попробуй, испытай себя весельем,
познакомься с благом жизни! Оказалось – всё тщета.
 
Равно мудрость и безумье я впускал в свои чертоги,
говорил заботе: властвуй! говорил вину: пьяни! –
чтобы честно разобраться – по какой идти дороге,
как нам лучше жить на свете в наши считанные дни?
 
Я дома себе построил, цветники разбил у входа,
насадил дерев плодовых, виноградники взрастил.
Мне дары свои дарила изобильная природа,
ибо ей я отдал много и забот своих, и сил.
 
Я купил рабов могучих, нанял слуг нетерпеливых,
проложил я сеть каналов, чтоб всегда была вода,
и по праву необъятен урожай на тучных нивах,
и бесчисленны отары, и ухожены стада.
 
Но, богаче всех богатых, не копил сокровищ втуне:
дорогих наложниц ласки, пышный двор, обильный стол,
голоса певцов прекрасных, танцы дивные плясуний, –
всех, кто раньше был на троне, я и в этом превзошёл!
 
Не отказывал я сердцу всякой радостью упиться,
всё, чего глаза просили, тут же дать им был готов,
ибо знал, что в том даянье воздавалось мне сторицей
и за мудрое начало, и за праведность трудов.
 
Но хотя мой ум  и руки потрудились беззаветно,
оглянулся я однажды на чреду достойных дел –
и увидел, что и это – всё тщета и ловля ветра,
ибо глупость пред рассудком я унизить не сумел.
 
Что с того, что ум возводит всё надёжно и красиво,
мудрый видит всё на свете, а глупец бредёт во мгле?
Свет, конечно, лучше мрака и пустыни лучше – нива,
но исход один и тот же ждёт любого на земле.
 
Снова род пройдёт за родом, и придут иные люди,
но и этих, вновь живущих, та же участь ждёт в конце,
и о мудром, жившем раньше, так же памяти не будет,
как не будет о безумце, как не будет о глупце.
 
Так зачем я был под солнцем
                                    столь прилежным и премудрым?
Утруждал я ум и сердце, собирал добро, и вот –
то, чем нас заботил вечер, всё равно забудут утром
те, которым наша доля по наследству перейдёт.
 
И тогда возненавидел я судьбу и труд подённый,
ибо это – ловля ветра, это – суета сует:
как узнать, каким он будет, мой наследник отдалённый, –
столь же мудрым и прилежным? – а скорей всего, что нет.
 
Я ему дома оставлю, и в плодах тяжёлых ветви,
и прозрачные каналы к тучным нивам и садам,
но увижу, оглянувшись: всё тщета и ловля ветра, –
и в прощальный вечер сердце я отчаянью предам.
 
Был мой труд под солнцем мудрым, и умелым, и успешным,
а плоды получит кто-то, не поднявший и перста,
или тот, кто в безрассудстве
                                          бродит, как во тьме кромешной, –
и сказал тогда себе я: всё на свете суета!
 
Всё тщета, томленье сердца, умножение печали,
возведение строений на колеблемом песке.
Наши дни полны заботы, и покоя нет ночами,
но глупец уйдёт с весельем, а мудрец уйдёт в тоске.
 
Даже есть и пить под солнцем после праведной работы,
чтобы плоть была во благе, чтоб душа была пьяна, –
даже это, я увидел, на земле дано от Бога,
ибо только Бог дарует сладость хлеба и вина.
 
Но о том в короткой жизни невозможно знать заране,
и награда человеку неизвестна никогда;
лишь тому, кто благ для Бога, Он даёт не только знанье,
а вина и хлеба сладость после долгого труда.
 
А тому, кто согрешает, Он внушает незаметно
собирать, копить и множить, проливая тяжкий пот,
и понять в свой час последний: всё тщета и ловля ветра, –
и отдать в чужие руки плод бессонниц и забот!..
 
3.
 
Свой час под небом для множества дел,
и всякому делу свой предел:
время родиться и время умирать,
время насаждать и время вырубать,
время убивать и время воскрешать,
время возводить и время разрушать,
время плакать и время смеяться,
время избегать и время сливаться,
время пляске и время рыданью,
время камни швырять
                        и время складывать камни,
время терять и время искать,
время рвать и время сшивать,
время тратить и время копить,
время ненавидеть и время любить,
время разговору и время тишине,
время миру и время войне.
Тем самым сказал человеку Бог:
всё прекрасно, когда оно в срок, –
прекрасно,
                   но благом ли будет оно –
этого знать никому не дано:
узнал я, что осиянная мгла
от нас укрывает Божьи дела.
Только и благ на свете есть,
что работать на совесть, пить и есть,
но без Божьей воли ни труд, ни еда
тебя не обрадуют никогда.
Что Бог творит – пребудет вовек:
ни отнять, ни прибавить тебе, человек.
Что есть, то было и будет опять,
а небывшее может лишь Бог создать.
Случалось мне видеть нечестный суд
и слуг закона, которые лгут,
но для каждого дела назначен срок:
грешного с праведным рассудит Бог.
И я подумал: Бог сделал так,
всюду Свой оставляя знак,
чтоб человек знал наперёд,
что без Божьего духа – он просто скот:
без Него одинаково невмоготу
и человеку жить, и скоту;
одна и та же их участь ждёт –
ведь умирают и люди, и скот;
и для человека, и для скота
без Божьего духа – всё тщета.
Никто не скажет, солгать не боясь,
что душа скотины уходит в грязь,
а душа человека – в небесных мирах:
что вышло из праха – вернётся в прах.
Я увидел – нет большего блага нам,
чем вовремя радоваться своим делам,
потому что вся наша доля в том:
никто не знает, что будет потом.
 
4.
 
И ещё я увидел: творится под солнцем гоненье,
угнетённые плачут, но им утешителя нет.
Беспощаден тиран, а у подданных – только терпенье, –
и восславил я тех, кто покинул мучительный свет!
 
Благо мёртвым, ушедшим, оставшимся в памяти тенью;
ещё большее благо тому, кто не жил никогда,
кто не ведал ярма, на себе не познал угнетенья
и пустую тщету не увидел в итоге труда.
 
И ещё я узнал, что плодами не вызреет завязь,
если чьим-то успехом завистливо мучишься ты:
все старанья твои пожирает недобрая зависть,
оставляя тебе только полные горсти тщеты.
 
И ещё я узнал, что из сeрдца уходит отрада,
если ты одинокий, и рядом с тобой – никого.
Вот живёт человек, не имея ни сына, ни брата,
и бывает, что спросит: – Зачем я тружусь, для кого?
 
Худо быть одному – одинокие блага не имут;
быть хотя бы вдвоём – и уже не напрасны труды:
если двое в пути упадут, то друг друга подымут,
если двое возжаждут – друг другу достанут воды;
 
двум лежащим тепло, одному же никак не согреться,
и с двумя совладать никому не удастся спроста,
и не сыты добром одинокие очи и сердце,
ибо время приходит узнать, что и это тщета!
 
Это может случиться в богатом и бедном жилище,
и правитель иной, угнетающий тьму бедолаг,
даже в царственном сане последним окажется нищим,
разгадать не умея беды упреждающий знак.
 
Ловлей ветра окажется власть и тщетою – наследство,
и для пользы людей, проживающих в этом краю,
мальчик бедный, но умный займёт одряхлевшего место,
чтобы выказать волю и раннюю мудрость свою.
 
Время властвовать будет и время, судьбу подытожа,
в свой черёд уступить и подумать о прошлом в тиши...
Но забудут того, как забудут и этого тоже –
всё на свете тщета и пустое томленье души!
 
5.
 
Следи, как ступаешь, в дом Божий идя:
чес глупцами молиться, отдайся думам;
слова их шумны, как струи дождя,
и зло умножается этим шумом.
 
Не торопись, если разум впотьмах,
слово вымолвить, предстоя перед Богом:
ибо ты на земле, а Он в небесах;
потому, молясь, говори немного.
 
Непомерна словами речь глупца,
но дальше идёт он, их не помня.
Ты же, дав обет, иди до конца,
и что обещал, непременно исполни.
 
Не давай устам ввести тебя в грех,
пусть звучат слова уместно и строго:
дело сам превратишь в пустой орех,
если речью пустой прогневишь ты Бога.
 
Много тщетных слов рождают мечты,
если мечтать о манне небесной;
лишь Бога должен бояться ты,
а судьба пусть останется неизвестной.
 
Еле дышит под гнётом иная страна,
деспот царь, и судьи несправедливы.
Но слабей поборы – скудней казна,
и, значит, царь в рабстве у нивы.
 
Но не знает блага любитель копить:
чем больше добра – тем охотней гости
приходят, чтоб даром есть и пить,
а владельцу – тщеты полные горсти.
 
Сладок сон работящего, поел или нет, –
богачу и в сон от забот не деться;
злейший недуг знает белый свет:
богатство, хранимое во зло владельцу!
 
А пропадёт оно, как видения в снах,
хоть будут полны закрома и посуда:
как он вышел из чрева матери наг –
так нагим уйдёт и отсюда.
 
Ни денег из подвала, ни мёду из сот,
ни вина из кувшинов чеканной меди
уходя, он с собою не унесёт,
и что пользы ему, что трудился на ветер?
 
И все-то дни он скорбью ведом,
и жадность из глаз выжимает влагу...
Есть, и пить, и вдохновляться трудом –
вот единственное в жизни благо.
 
И если это дал тебе Бог,
а не только одно людское имя,
Он сделает так, чтобы ты смог
воспользоваться трудами своими
 
и взять свою долю богатств и добра, –
а если Бог не пошлёт привета,
то, что радовало тебя вчера,
окажется завтра ловлей ветра...
 
6.
 
Я вновь повторю про великое зло,
которое видел на свете:
копил человек, человеку везло,
но нет ему власти над этим.
 
Пусть множество лет проживёт он, спеша,
пусть будет семья многодетна,
но коль не насытилась благом душа,
пуста его участь и тщетна.
 
Скажу я, что выкидыш даже – и тот
счастливей уж тем, что он не был:
из тьмы он пришёл – безымянным уйдёт
в полночное чёрное небо.
 
А этот над жизнью, как ворон, кружил,
не ведая блага от Бога,
и если б две тысячи лет он прожил,
и это бы было немного.
 
Трудился весь век, но трудился для рта,
для хлева, мошны и подвала,
и разве всё это – не та же тщета,
как в жизни бесплодной и малой?
 
И чем же мудрец превосходит глупца,
а честный трудяга – злодея?
Вся жизнь, если блага не алчут сердца, –
тщета и пустая затея.
 
Живи и работай, а плох ли, хорош, –
зависит от Божьего взгляда.
Есть множество слов, умножающих ложь,
но в них ли людская отрада?
 
Простые вопросы приходят в наш дом,
но как же непросто с ответом:
что будет на свете, когда мы уйдём,
и кто нам расскажет об этом?!
 
7.
 
Лучше доброе имя, чем добрый елей;
в доме пиршества лучше стоять у дверей,
в доме плача – молиться со всеми:
там ушёл человек, там рыдают, скорбя;
и такой же удел ожидает тебя,
потому что отмерено время.
 
Лучше горькая скорбь, чем бессмысленный смех;
сердце мудрого – в доме, где горе у всех,
а глупца – в обиталище смеха.
Лучше мудрый укор, чем глупца похвала:
как от веток в костре поутру лишь зола,
так от глупых речей – только эхо.
 
Не от мудрости эти вопросы твои,
если спросишь: как вышло, что в прежние дни
было лучше под солнцем, чем ныне? –
ибо ты о прошедшем не знал ничего;
лучше дела конец, чем начало его,
и терпение лучше гордыни.
 
Мудрость – благо, конечно, сама по себе:
у кого для неё было место в судьбе,
тот прожил под серебряной сенью.
Нет, никто не расправит, что Бог искривил,
но иное зависит от собственных сил:
часто в знании – жизни спасенье.
 
Сердцем радуйся дню, если выпал благой,
но не сетуй на день, если выпал плохой, –
оба дня равно посланы Богом,
чтоб создать равновесье скорбей и утех,
чтобы ты, человек, после этих и тех
ничего не нашёл за порогом.
 
Я узнал равновесия облик иной:
гибнет праведник, мало прожив под луной,
нечестивцу же срока не видно.
Будь же праведным, будь, но не всею душой:
для греха в ней оставь уголок небольшой, –
и любая судьба не обидна.
 
Сколько б ни было жить нам отсчитано лет,
а такого среди самых праведных нет,
чтобы не согрешил хоть немного.
Но и грешный, и праведный, – этот и тот, –
жизнь проводит в чреде бесконечных забот,
а блажен лишь боящийся Бога.
 
Слух к молве обращая, будь сердцем не слаб:
проклинает тебя твой же собственный раб –
но и ты проклинал властелина!
Ты хотел, чтобы чтили в тебе мудреца,
а придётся узнать на пороге конца:
мудрецу и глупцу всё едино.
 
То, что в этих словах заповедал тебе,
я постиг по своей многотрудной судьбе, –
далеко, глубоко всё, что было.
Был я глуп и безумен и в жизнь не вникал;
был я жаден до знанья и смыслы искал;
стал я мудрым, но сердце остыло.
 
Но пока не забылось кипенье страстей,
избегай, говорю тебе, женских сетей,
ибо женщина – горше кончины:
руки женщины – узы, ловушка она,
с ней об истинном благе на все времена
забываешь, не помня причины.
 
Я благого искал; труд велик и тяжёл;
одного лишь из тысячи мужа нашёл,
а из жён – ни одной: это омут.
Божье благо вовеки неведомо им,
ибо Бог сотворил человека прямым,
а они в ухищрениях тонут.
 
8.
 
Есть ли кто на свете, столь рассудком велик,
чтоб ему в сих словах не случилась закавыка:
Мудрость человека озарит его лик,
и переменится дерзость его лика?
 
Приказ царя выполняя, помни про высь,
откуда Божьи приказы к тебе летели.
Не скажешь царю: – Что делаешь? Остановись! –
но можно не участвовать в неправом деле.
Соблюдающего заповедь минует позор,
даже если на него неправый укажет,
ибо всякой вещи свой срок и приговор,
ибо зло на злодея, умножившись, ляжет.
 
Никто не знает, что будет потом,
и нет никого, кто расскажет об этом;
в руках человека – поле и дом,
но нет человека – владыки над ветром,
и над смертным часом власти нет,
нет лишнего мига – успеть проститься, –
и оружие не спасёт на войне,
и злодеяние не выручит нечестивца.
 
Бывает, властвует над людьми человек,
к нечестивости их понуждая силой.
Он думает, владычество это – навек,
оно же кончается просто могилой:
в святое место его несут
им притеснённые, роптать не вправе;
но время свершит беспристрастный суд –
он будет забыт в стране, где правил.
 
Люди осмеливаются делать зло
оттого, что за зло воздаётся неспешно;
каждый раз ликуя: опять повезло! –
сотню зол совершить успевает грешник.
Но у нечестивца не жизнь, а тень,
потому что он не боялся Бога,
а тому, кто боялся, каждый день
дарована будет к благу дорога.
 
Да, знаю, есть люди праведных дел,
что живут, как должны нечестивцы: мучась,
а кому за грехи полагается горький удел,
тем достаётся праведных участь.
Но и это тщета, суета сует,
и не нужно сетовать, хмуря лица:
под солнцем иного блага нет
кроме как есть, пить и веселиться.
 
А смысл бытия в череде ежедневных забот
на дорогах прямых и на извивающихся, как змеи,
сколько б ни трудился искать человек – не найдёт,
и мудрец не найдёт,  даже возомнивший, что сумеет.
 
9.
 
Это всё я запомнил в сердце, дабы это всё объяснить, –
что у Бога в руке от праведных и от грешных деяний нить:
вот человек созерцает, трудится, спит в дому,
но никогда не знает, что предстоит ему –
ждёт любовь его или ненависть, ждёт мир его или война.
Всё, как всем; и праведному, и грешному участь одна;
чистому – и осквернённому, презревшему участь благих;
тому, кто приносит жертвы – и кто не приносит их;
тому, кто клянётся всуе легко всегда и везде –
и кто боится клятвы даже в крайней нужде.
Во всём, что было под солнцем, и во все времена
есть печаль из печалей – что участь у всех одна.
На свершение зла потому-то осмеливается злодей,
и покуда живы под солнцем, безумье в сердцах людей.
Ибо всегда есть надежда у того, кто ликует: – Живу! –
ибо живой собаке лучше, чем мёртвому льву,
ибо живые знают, что все умрут всё равно,
но мёртвым даже и этого знать уже не дано,
и нет им более платы, ибо память о них ушла,
а любовь их, ненависть, зависть – сгинувшие дела,
и не найдётся для мёртвых обычной доли земной
во всём, что в мире делается под солнцем и под луной.
Так ешь же в радости хлеб свой и в радости пей вино,
ибо твои деянья Бог предрешил давно.
Пусть будут во всякую пору одежды твои белы,
и пусть не оскудевают нивы твои и столы,
и если жену ты любишь, наслаждайся любовью с ней
отмеренные дни и ночи тщетной жизни твоей,
ибо тебе под солнцем дарованы Богом они –
достойные и недостойные, все твои тщетные дни.
Заполни трудом и радостью каждый миг бытия:
она такова от Бога, доля в жизни твоя.
Я всякий раз бы ответил, если бы ты спросил:
что хочется делать – делай в меру отпущенных сил,
ибо там, в грядущей могиле, даже слабый не брезжит свет,
и там ни дел, ни расчётов,  ни знаний, ни мудрости нет.
И ещё довелось мне увидеть – я повторю для всех, –
что не быстрым удача в беге, и не храбрым в битве успех,
и не мудрым хлеб, и богатство – не запасающим впрок,
но каждому срок и случай, только случай и срок.
А знать не дано человеку, когда поглотится мглой,
как не знает этого рыба, влекомая сетью злой,
как не знает этого птица, влетевшая в злой силок,
но каждому срок и случай, только случай и срок!
 
Видел я мудрость под солнцем, большой показалась она:
вот городок неприметный, вокруг городка стена,
и в стене непрочные камни, и в городе мало сил,
а его с превеликим войском напавший царь осадил;
в городе смерть и голод, в городе плач и стон;
нашёлся бедный, но мудрый, и город избавил он,
мудрых советов слово вовремя говоря;
но его потом и не помнили, а помнили все царя,
хотя того достояньем был только глупый крик, –
но тихому мудрому слову народ внимать не привык.
И видя это под солнцем, тогда я подумал так:
мудрость лучше, чем храбрость, но если мудрый – бедняк,
если он тих и скромен и не владыка ничей,
то мудрость его презирают и не слышат его речей.
В мудрости больше блага, чем в орудьях войны, –
мудрость больше, чем доблесть, мы почитать должны.
 
10.
 
Бродя в жару от дохлых мух, смердит елей нательный,
и капля дури тяжелей, чем множество ума.
О деле думы мудреца, у глупого – бездельны,
дорога каждая ему крута и непряма.
 
Ищи прямой и ясный путь и затверди отныне,
что если в гневе властелин и жизнь твоя лиха,
ты не перечь ему,  его не разжигай гордыни,
и будет благо для тебя: подальше от греха.
 
Под солнцем зло встречалось мне – оно, как наважденье
(уверен я, довольно раз его видал и ты), –
что от имеющего власть исходит заблужденье,
когда дарованы глупцам высокие посты,
 
когда рабы сидят в седле, в параде выступая,
и, как рабы, идут пешком достойные князья...
Но знаю: в яму упадёт тот, кто её копает,
и на того, кто сносит дом, набросится змея,
 
и пострадает от ствола неумный рубщик леса,
и будет тот, кто камни бьёт, осколком уязвлён, –
не расколоть тугой чурбак, не заточив железа:
когда нет мудрости в труде, увы, без пользы он.
 
Когда ужалила змея, нет смысла в заклинаньях,
бездумные уста глупца его же уморят,
и бесконечные слова без мудрости и знанья
не воскресение несут, а прибавляют яд.
 
Не знает он, что ждёт его, и кто ему расскажет? –
а труд, в котором пользы нет, лишь утомит глупца.
С утра до вечера глупец лишь слово к слову вяжет;
не вслушивайся – в тех речах ты не найдешь конца!
 
Ещё под солнцем понял я: стране, где царь неволен
и где князья с утра в пиру, – ей горе, той стране;
и благо той стране, где царь – мыслитель или воин
и где князья едят и пьют в вечерней тишине.
 
В упадок от ленивых рук приходит остов дома,
и крыша у того течёт, кто руки опустил;
когда ж уверенной рукой страна к добру ведома,
ей светят солнце и луна и тысяча светил.
 
Там ставят хлебы на столы для доброго застолья,
чтоб хоть иныe вечера казались нам легки.
Увеселяет жизнь вино – с него мечтаньям воля,
оно развязыает нам умы и языки.
 
Но не хули нигде царя и не хули богатых:
пусть даже люди промолчат, но птицы разнесут,
и будет поздно локти грызть и укорять пернатых,
когда над головой твоей мечом нависнет суд.
 
11.
 
Краюху свою преломи и пусти по воде
и, долю с голодным деля, в справедливость уверуй:
воздастся за благо твоё семикратною мерой,
когда доведётся тебе оказаться в беде.
 
Под солнцем любое событие – ждём ли, не ждём, –
имеет последствия, нашим желаньям не внемля:
сосна, захирев, упадёт неизбежно на землю,
и туча, наполнившись влагой, прольётся дождём.
 
И всё-таки нужно решаться – и дело свершать,
и страх ошибиться уметь оставлять незаметным,
не то испугается сеять следящий за ветром,
а тот, кто на тучи глядит, испугается жать.
 
Неведомо как появляется мягкая плоть
и твёрдые кости младенца во мраке утробы;
и так же неведомо, царству добра или злобы
деяние служит, – а это решает Господь.
 
Так сей же зерно и руке не давай отдохнуть,
а будут ли всходы, не будут, – не думай об этом,
и радуйся каждому мигу под солнечным светом,
стараясь пройти до конца предназначенный путь.
 
И помни о том, что за гранью пути – темнота,
и помни о днях темноты, ибо их будет больше,
и радуйся свету, в котором явление Божье,
и радуйся дню, ибо всё, что наступит, – тщета.
 
Возрадуйся, юноша, зримым влеченьям своим,
под солнцем за ними иди с упоеньем по свету,
но помни, что Бог призовёт непременно к ответу:
тщета твоя молодость, всё это – ветер и дым...
 
12.
 
Помни Создателя своего
на протяженье всех дней земных,
ибо дни наступят хуже всего,
о которых ты скажешь: – Не нужно их!
Солнце сквозь тучи пробьётся с трудом,
и после дождя вновь тучи пойдут,
и будут дрожать обходящие дом,
и стражи, согнувшись, к мечам припадут,
и остановятся все жернова,
и запрутся двери в твоём дому,
и глядящие в окна проглотят слова
и разойдутся по одному,
и в небе умолкнет пение птиц,
и девушки повторять перестанут его...
Пока ты на землю не рухнешь ниц,
помни Создателя своего.
Небольшого холма убоишься ты –
он станет горой на тропе твоей,
и с миндаля опадут цветы,
и саранча наестся с полей,
и влеченье твоё не воспрянет вовек,
и небо тебе заслонит стена, –
ибо в вечный свой дом идёт человек,
и наёмные плакальщицы вышли стенать.
Пока не порвался серебряный шнур,
и золотая чаша ещё цела,
и ворот в колодце не утонул,
и кувшин с водой стоит у стола,
и прах не ушёл в землю, которой он был,
а дыхание – к Богу, Кто дал его, –
пока ты всё навек не забыл,
помни Создателя своего.
 
1987 - 1998 гг.

вверх | назад